…Стояла невыносимая жара. В горле пересохло, несколько дней во рту не было ни капли. Но надо было идти. Остановиться посреди пустыни в разгар дня означало лишь смерть. Я понимал это и из последних сил перебирал ногами по сухой, растрескавшейся земле. Я шел, хотя не знал зачем. Намного проще было бы упасть, забыть об этом проклятом мире, в котором не было даже смысла жизни. Жить ради того, чтобы жить. Как я от этого устал. Но что-то все-таки удерживало от желания остановиться, и шаг за шагом я двигался вперед. А ведь были времена, когда казалось, что люди жили счастливо, процветала промышленность, строились новые города. Потом случилось нечто, убившее в людях веру в жизнь и надежду на счастье …Хотя это было давно. Что случилось на самом деле, никто не знает. Теперь это лишь легенда - миф из прошлого. Я старался думать о чем угодно, чтобы отвлечься от изнурительного пути. Я должен был идти. Не знаю зачем, но что-то тянуло меня вперед, что-то заставляло меня цепляться за жизнь. …Наступила ночь. Прохладнее не стало, но солнца не было и голову не напекало. Сил идти уже не было, я полз, каждый метр давался все труднее. Голова раскалывась, ноги зудели от боли и натертых мозолей. И все же я полз. Вскоре на горизонте появилась небольшая точка. Не заметить ее было трудно, даже ночью. Что-то в ней было, приковывающее взгляд. Вот она – цель моего последнего пути. Я знал, что это билет в один конец и обратно мне не дойти никогда. Но мне было все равно. Ничто не держало меня в этом мире. …Когда-то я любил и был любимым. Моя жена Дженни – последнее, что держало меня здесь. Она погибла, много времени прошло с тех пор, но я до сих пор помню ее, умирающую у меня на руках. Шальная пуля. Именно тогда жизнь для меня потеряла всякий смысл… Ничто не держало меня в этом мире. Но хотелось что-то сделать перед уходом, доказать себе, что жизнь была не напрасна. Много слухов ходило про то место, куда вела меня “последняя” дорога. Никто не знал, откуда пошли эти слухи, никто не знал, как выглядит это место, и как туда дойти, и вообще существует ли оно. Многие уходили на поиски этого места. Уходили те, для кого не осталось места в этой жизни, у кого опустела душа, и казалось, даже сердце стало биться медленнее. Но немногим суждено было дойти. Находили это место лишь те, кто действительно всем своим существом желал его найти. Я нашел его – свое последнее прибежище. Но стоит ли этому радоваться, я еще не знал. Вот он небольшой одноэтажный, однокомнатный домик. Собрав все свои последние силы, я заполз внутрь. Посреди пустой комнаты возвышалась неподъемная крышка люка. Последняя моя мысль была о напрасности проделанного пути, мне никогда в одиночку не открыть люк, и в отчаянии от собственного бессилия я что есть силы заколотил по этому стальному монстру… …Очнулся я от прикосновений влажной тряпки к моему лицу. Увидев, что я пришел в сознание, она протянула мне стакан воды. Странная эта была вода – прозрачная, без привкуса металла и запаха хлора, странная это была девушка - со светлой кожей, к которой как будто никогда не прикасались жгучие радиоактивные лучи нашего солнца, и нежными руками, которые казалось никогда не держали в руках мотыги и никогда не выкапывали из осенней жижи нечто похожее на пищу. - Привет, - сказал я ей и улыбнулся. Давненько я никому не улыбался, с тех пор как потерял Дженни, и уже думал, что совсем разучился это делать. - Привет – тихо прошептала она. Вот так все и произошло. Ее звали Энжи. Она и почти все, кто обитал в этом бункере, были потомками тех, кто сумел предугадать исход той войны, а что вероятнее, тех, кто придумал этот дьявольский ход – начать использовать ядерное оружие. Однако, были и выходцы из моего мира, которые также как и я пытались найти потерянный рай, а нашли это. Бункер имел замкнутую систему жизнеобеспечения, которая позволила избежать заражений и мутаций, достаточную для того, что удовлетворить потребности тех, кто раньше тут жил. Я виделся с Энжи почти каждый день, девушкой, заставившей меня вновь почувствовать вкус этой жизни. Если бы не она, я, наверное, не остался бы в этом мирке, отношение истинных «бункерцев» было ужасным, нам приходилось делать самую тяжелую и грязную работу, получать за это ничтожное количество пищи и воды, выслушивать постоянные угрозы и предложения убраться отсюда. Я все терпел ради Энжи, ради нашей любви. Причиной такого отношения стала недавняя авария, значительно ограничившая количество вырабатываемой чистой воды. Тем не менее «бункерцы» нуждались в нас, источником энергии для бункера являлось солнце, и после аварии кто-то ежедневно должен был выходить на поверхность, подвергаться радиоактивному излучению, дышать отравленным воздухом и обслуживать эти солнечные батареи, а в случае необходимости менять их. Этими кто-то были мы - «пришельцы», как они нас называли. Недовольства становилось с каждым днем все больше и больше, в одиночку нам было уже небезопасно появляться в темных коридорах бункера. …Ночью за мной пришли, несколько вооруженных человек, не дав мне толком даже одеться, оторвали от меня испуганную Энжи и потащили вдоль коридоров. Я знал, что это случится, воды становилось все меньше, и мы превратились в обузу, просто я не ожидал, что это произойдет так скоро. Я не надеялся, что меня отсюда выпустят живым – я мог привести много новых «пришельцев» и попытаться захватить бункер. Я был первым из «пришельцев», кого притащили в камеру, это меня и спасло. В итоге нас набилось в эту жалкую камеру около пятидесяти человек, я даже не подозревал, что нас так много. Я видел многое в этой жизни, но такой нелепой казни никогда, если можно применить слово нелепое рядом со словом смерть. Нам даже не дали опомниться. Те, кто притащил нас сюда, достали оружие и, глядя на нас бешеными глазами, начали стрельбу. Дальше я почти ничего не помню – лишь какие-то обрывки. Крики… и много крови, везде… Трупы выгружают на поверхность, и звук захлопывающегося люка, я знал – люк больше никогда не откроется для чужаков. Кажется, кто-то еще выжил кроме меня, но мне было все равно, никому не хотелось помогать, все мои мысли были об Энжи, которую я больше никогда не увижу. Я уходил прочь от этого проклятого люка, от людей, живущих здесь. …Стояла невыносимая жара. В горле пересохло, несколько дней во рту не было ни капли. Но надо было идти. Остановиться посреди пустыни в разгар дня означало лишь смерть. Я понимал это и из последних сил перебирал ногами по сухой, растрескавшейся земле… …В душе опять была пустота…
